Ложится мгла на старые ступени

В 2011 году премию «Русский Букер десятилетия» получил роман Александра Чудакова «Ложится мгла на старые ступени». Решением жюри он был признан лучшим романом первого десятилетия двадцать первого века. Литературную премию автору присудили посмертно. Это художественное произведение с автобиографическими мотивами по праву называют «энциклопедией русской жизни», «интеллигентной робинзонадой» и «романом воспитания». Александр Павлович Чудаков - доктор филологических наук, исследователь творчества Чехова, ещё в юности задумал написать книгу о жизни своей семьи.  В основу повествования легли ностальгические воспоминания о детстве автора, но это потрясающее чтение.

Чудаков А.П. Ложится мгла на старые ступени: Роман-идиллия. – М.: Время. – 2012. - 640 с., - ил.  – 3-е изд., испр. - («Самое время!»)

Наверное, стоит всё-таки рассказать о сюжете романа. Дружная интеллигентная семья Саввиных - Стремоуховых живёт в Северном Казахстане, в городе Чебачинск. В этот глухой ссыльный край, они переезжают по собственной воле, видя, что вокруг сажают родственников и знакомых. Опасность была реальной – ведь в семье почти все священствовали, а бабушка, выпускница пансиона благородных девиц, вовсе была дворянкой. Семья спасалась среди ссыльных, переселенцев, бывших зэков и местных жителей.
Главный герой романа —Антон Стремоухов, он и делится своими воспоминаниями о детстве. Еще один центральный персонаж - дед героя, Саввин Леонид Львович, - совершенно фантастический, немыслимой закалки. Это человек крепкого здоровья и удивительной силы духа, которая позволила ему до конца своих дней сохранить в себе принципы верующего человека и не опустить руки в тяжёлое время. Благодаря блестящему образованию деда и его познаниям в области натурального хозяйства, семья относительно благополучно обжилась в Чебачинске.
 «В этой стране, чтобы выжить, все должны были уметь делать всё…  Для этого в семье имелись необходимые кадры: агроном (дед), химик-органик (мама, дипломированный зоотехник (тетя Лариса), повар-кухарка (бабка), черная кухарка (тетя Тамара), лесоруб, слесарь и косарь (отец). Умели столярничать, шить, вязать, копать, стирать, работать серпом и лопатой. Бедствиям эвакуированных не сочувствовали: «Голодаю! А ты засади хотя бы сотки три-четыре картошкой, да капустой, да морковью – вон сколько земли пустует! Я – педагог! Я тоже педагог. Но я сам чищу свой клозет… Самой низкой оценкой мужчины было: топора в руках держать не умеет…».

Мудрый, интеллигентный дед был ещё и прекрасным домашним учителем. Он начал заниматься с Антоном очень рано, когда тому не было и пяти лет.  «Уроки начинались с арифметики. “Купец купил 75 аршин синего сукна, — диктовал дед, — по 1 рублю 20 копеек за аршин... (“75 арш. по 1 р. 20 к.”, — записывал мелом на печке Антон) и 30 аршин сукна цвета наваринского дыму с пламенем по 2 рубля 50 копеек за аршин. Сколько уплатил фабриканту купец, если...”. Самое интересное были задачи–загадки: “Летела стая гусей. Навстречу им — один гусь. —Здравствуйте, сто гусей! — Нас не сто. Вот если б было еще столько, да еще полстолька, да еще четверть столька, то было бы сто. Сколько гусей было в стае?...

Дальше шла грамматика — писали тоже на печке, потому что можно было стирать, например, мягкие знаки в предложении: “Борись за уголь, сталь” — получалось: “Борис за угол стал”. Писали и другие интересные фразы — если читать наоборот, выходило то же самое; называлось: перевертень. Самый лучший был придуман поэтом Державиным, стихи которого деду очень нравились, а Антону — нет, но за эту фразу Антон поэта очень зауважал: “Я иду с мечем судия”. Некоторое время Антон колебался: не считать ли лучшим перевертень “И суку укуси”, но из уваженья к деду и Державину первое место оставил за ним».

Несмотря на тяжесть описываемого времени в семье царит доброта и любовь. «Наказаний у деда было два: не буду гладить тебя по голове и – на поцелую на ночь. Второе было самое тяжёлое; когда дед его применил, Антон до полуночи рыдал». В этом романе много подробностей, много деталей, но не это самое главное. Самое главное - это глубоко, где-то изнутри исходящий свет. Книга написана великолепным языком. Есть в ней что-то особенное: такие милые воспоминания о детстве с массой смешных моментов и необычайно забавные персонажи, которым искренне сочувствуешь. Сразу же хочется поделиться с окружающими этим добрым юмором и зачитывать смешные эпизоды. Чего только стоит Васька Гагин с его патологической безграмотностью и умением катастрофически неверно расставлять паузы при декламации стихов.

«Васька был гений неграмотности, и, как всякий гений, был неповторим. Где, чья изощренная фантазия додумалась бы до таких шедевров, как пестмо, педжаг, зозтежка? Когда и кто бы еще смог абрикос превратить в аппрекоз?.. Но прославился Василий не своей орфографией, с которой был знаком лишь узкий круг. Славу ему принесло художественное чтение стихов – его главная страсть.

На уроках он о чем-то думал, шевеля губами, и включался только когда Клавдия Петровна задавала на дом читать стихотворение.

– Назуст? – встрепенывался Васька.

– Ты, Вася, можешь выучить и наизусть.

Он выступал на школьных олимпиадах и смотрах. На репетициях его поправляли, он соглашался. Но на сцене все равно давал собственное творческое решение. Никто так гениально-бессмысленно не мог расчленить стихотворную строку. Стихи Некрасова

Умру я скоро. Жалкое наследство
О родина, оставлю я тебе...

Вася читал так:

– Умру я скоро – жалкое наследство! – и, сделав жалостную морду, широко разводил руками и поникал головою…»

 А в конце книги плачешь, потому что столько в романе ностальгии, красоты и светлой печали: «Жальче всех было дедовой записной книжки, куда он вперемежку заносил и выписки из книг, и свои мысли. От нее случайно остался в тумбочке выпавший листок – неясно, с дедовским текстом или выпиской. По почерку время не определялось: рука деда и в последний месяц жизни была тверда, как тридцать, сорок лет назад, и глаза, как и тогда, не знали очков…
«…душа моя будет смотреть на вас оттуда, а вы, кого я любил, будете пить чай на нашей веранде, разговаривать, передавать чашку или хлеб простыми, земными движениями; вы станете уже иными – взрослее, старше, старее. У вас будет другая жизнь, жизнь без меня; я буду глядеть и думать: помните ли вы меня, самые дорогие мои?..»

После прочтения будете жалеть только об одном – о том, что такая добрая книга закончилась. Читайте, наслаждайтесь – «Ложится мгла на старые ступени»…
В заключении хочется привести романтичное стихотворение Александра Блока «Бегут неверные дневные тени», строчка из которой стала названием этого чудесного романа.

Бегут неверные дневные тени.
Высок и внятен колокольный зов.
Озарены церковные ступени,
Их камень жив - и ждет твоих шагов.

Ты здесь пройдешь, холодный камень тронешь,
Одетый страшной святостью веков,
И, может быть, цветок весны уронишь
Здесь, в этой мгле, у строгих образов.

Растут невнятно розовые тени,
Высок и внятен колокольный зов,
Ложится мгла на старые ступени....
Я озарен - я жду твоих шагов.

Об авторе
 

Александр Павлович Чудаков - российский литературовед и писатель, доктор филологических наук, специалист по Чехову. Он родился 2 февраля 1938 года в городе Щучинск Казахской ССР. В 1960 закончил филологический факультет МГУ. С 1964 работал в Институте мировой литературы, преподавал в МГУ, Литературном институте, читал русскую литературу в европейских и американских университетах. Состоял в Международном Чеховском обществе. Был женат на литературоведе и общественном деятеле Мариэтте Чудаковой. «Поэтика Чехова», «Мир Чехова», «Слово – вещь – мир: От Пушкина до Толстого», - вот далеко не полный перечень его научных литературоведческих трудов. Помимо этого он опубликовал более двухсот статей по истории русской литературы, готовил и комментировал сборники произведений Виктора Шкловского, Юрия Тынянова. В 2000 в журнале «Знамя» был напечатан его роман «Ложится мгла на старые ступени».

Александр Павлович Чудаков скончался в октябре 2005 года. Причиной смерти 67-летнего ученого стала тяжелая травма головного мозга, полученная при невыясненных обстоятельствах.