Читайте книги о войне!

Память о войне священна, она вечна... Мы не видели войны, но мы можем представить великий подвиг наших соотечественников благодаря фильмам и книгам. Ведь на книгах о военной поре выросло не одно поколение. Может быть, поэтому понятия «честь», «достоинство», «защита Родины», «герой» для многих из нас не просто слова. И пока мы помним об этом, жива связь поколений. А значит, мы обязаны хранить и беречь наследие Великой Победы, доставшейся такой огромной ценой! Читайте книги о войне! Их надо читать с детства, чтобы не утратить память о доблести героев-фронтовиков, благодаря которым мы имеем счастье жить. Читайте книги о войне! И пусть каждый из нас помнит о тех героических и трагических днях войны. 

 Дорогие друзья! Наша библиотека включилась в Международную Акцию «Читаем детям о войне», инициированную  Самарской областной  детской библиотекой.  Акция пройдет 7 мая 2013 года. В этот день мы будем читать ребятам рассказы из книги Сергея Алексеева «От Москвы до Берлина», а воспитанники театральной студии прихода Храма Преподобного Серафима Саровского в Раёве покажут спектакль по поэме Александра Трифоновича Твардовского «Василий Теркин». И нам, конечно же, хочется напомнить о том, как создавалась эта «Книга про бойца».

Поэма «Василий Тёркин», весёлая и печальная, проникновенно-лирическая и в то же время насыщенная «фронтовой хроникой», - одно из самых ярких произведений советской поэзии военного времени. Константин Симонов был твёрдо убежден, что «Василий Тёркин» – это лучшее из всего написанного на войне. Это дорогое свидетельство. Дорогого стоит и письмо, которое написал Симонов зимой 1944 года по фронтовому адресу Твардовского.

 «Дорогой Саша! Может быть, тебя удивит, что я тебе пишу, ибо в переписке мы с тобой никогда не были и особенной дружеской близостью не отличались. Но тем не менее (а может быть – тем более) мне непременно захотелось написать тебе несколько слов.

Сегодня я прочёл только что в вышедшем номере «Знамени» все вместе главы второй части «Василия Тёркина». Мне как-то сейчас ещё раз (хотя это думается мне и о первой части) представилось с полной ясностью, что это хорошо. Это то самое, за что ни в стихах, ни в прозе никто ещё как следует, кроме тебя, не сумел и не посмел ухватиться. Ещё в прозе как-то пытались, особенно в очерках, но в прозе это гораздо проще (чувствую по себе). А в стихах никто ещё ничего не сделал. Я тоже вчуже болел этой темой и сделал несколько попыток, которые не увидели, к счастью, света. Но потом понял, что, видимо, то, о чём ты пишешь, – о душе солдата, – мне написать не дано, это не для меня, я не смогу и не сумею. А у тебя получилось очень хорошо. Может, какие-то частности потом уйдут, исчезнут, но самое главное – война, правдивая и в то же время и не ужасная, сердце простое и в то же время великое, ум не витиеватый и в то же время мудрый – вот то, что для многих русских людей самое важное, самое их заветное, – всё это втиснулось у тебя и вошло в стихи, что особенно трудно. И даже не втиснулось (это неверное слово), а как-то протекло, свободно и просто. И разговор такой, какой должен быть, свободный и подразумевающийся. А о стихе даже не думаешь: он тоже такой, какой должен быть. Словом, я с радостью это прочёл.

Пока что за войну, мне кажется, это самое существенное, что я прочёл о войне (в стихах-то уж во всяком случае)...».

О.Верейский. Переправа

«Василия Теркина» высоко оценил и Иван Бунин. «… Это поистине редкая книга: какая свобода, какая чудесная удаль, какая меткость, точность во всем и какой необыкновенный народный, солдатский язык - ни сучка, ни задоринки, ни единого фальшивого, готового, то есть литературно-пошлого слова», - написал он в 1947 году, и этот отзыв оставался для Твардовского одним из ценных в его жизни.

Историю замысла и создания «Книги про бойца» Твардовский рассказал в своём «Ответе читателям» - «Как был написан Василий Тёркин». Далеко не все знают, что случилось это не в годы Великой Отечественной войны, а раньше - во время финской кампании. Вот как об этом рассказывает сам Твардовский:

«Первые главы "Василия Теркина" были опубликованы в 1942 году, хотя имя героя книги было известно по военной печати значительно ранее. Но именно с 1942 года я, как автор "Книги про бойца", получаю читательские письма, в которых вместе с общей оценкой этого произведения высказываются замечания, пожелания, выдвигаются вопросы. Их нельзя оставить без ответа. В моей частной переписке с читателями я, конечно, старался всякий раз хоть коротко отозваться на все эти вопросы, замечания и пожелания. Но мне уже давно казалось, что этим ограничиться в данном случае я не могу и должен в печати дать некоторые разъяснения по поводу "Теркина".

Вопросы, с которыми читатели этой книги обращаются ко мне вот уже много лет подряд, при всем многообразии оттенков и частностей, сводятся к трем основным:
Вымышленное или действительно существовавшее в жизни лицо Василий Теркин?

Как была написана эта книга?

Почему нет продолжения книги о Теркине в послевоенное время?
Начну по порядку - с первого вопроса, который вообще чаще всего возникает у читателей в отношении героя той или иной книги.

...Нет, Василий Теркин, каким он является в книге,- лицо вымышленное от начала до конца, плод воображения, создание фантазии. И хотя черты, выраженные в нем, были наблюдаемы мною у многих живых людей,- нельзя ни одного из этих людей назвать прототипом Теркина.

...Попробую рассказать о том, как "образовался" "Теркин".

"Василий Теркин", повторяю, известен читателю, в первую очередь армейскому, с 1942 года. Но "Вася Теркин" был известен еще с 1939-1940 года - с периода финской кампании. В то время в газете Ленинградского военного округа "На страже Родины" работала группа писателей и поэтов: Н. Тихонов, В. Саянов, А. Щербаков, С. Вашенцев, Ц. Солодарь и пишущий эти строки.

Как-то, обсуждая совместно с работниками редакции задачи и характер нашей работы в военной газете, мы решили, что нужно завести что-нибудь вроде "уголка юмора" или еженедельного коллективного фельетона, где были бы стихи и картинки. Затея эта не была новшеством в армейской печати.

...И вот мы, литераторы, работавшие в редакции "На страже Родины", решили избрать персонаж, который выступал бы в сериях занятных картинок, снабженных стихотворными подписями. Это должен был быть некий веселый, удачливый боец, фигура условная, лубочная. Стали придумывать имя. Шли от той же традиции, "уголков юмора" красноармейских газет, где тогда были в ходу свои Пулькины, Мушкины и даже Протиркины (от технического слова "протирка" - предмет, употребляющийся при смазке оружия). Имя должно было быть значимым, с озорным, сатирическим оттенком. Кто-то предложил назвать нашего героя Васей Теркиным, именно Васей, а не Василием. Были предложения назвать Ваней, Федей, еще как-то, но остановились на Васе. Так родилось это имя».

Главный герой поэмы был настолько популярен, что читатели верили в то, что он существовал на самом деле, а некоторые утверждали, будто знали его лично. Василий Теркин с его веселостью, удачливостью, находящего выход из самых трудных положений, умеющего шуткой скрасить фронтовые будни, стал по-настоящему народным героем - как и надеялся Твардовский. Хрестоматийным изображением Теркина принято считать рисунок Ореста Верейского.

О.Верейский. Тёркин, 1943

 Отдельный рассказ - о том, как Орест Верейский и Александр Твардовский искали образ Василия Теркина. В редакции "Красноармейской правды" они работали рука об руку, и художник, решивший взяться за иллюстрации к рождавшейся у него на глазах поэме, напряженно искал среди знакомых нужный образ. "И это оказалось самым трудным, - вспоминал Верейский. - Каков он, Теркин, собой? Многие солдаты, портреты которых я набрасывал с натуры, казались мне чем-то похожими на Теркина - кто улыбкой, кто - прищуром веселых глаз, кто всем милым, усеянным веснушками лицом… Разумеется, каждый раз я делился результатами своих поисков с Александром Трифоновичем. И каждый раз слышал в ответ: "Нет, это не он". Да я и сам знал - не он". В конце концов, поиски увенчались успехом. Однажды в редакции появился приехавший из армейской газеты поэт Василий Глотов. "Идея "попробоваться" на образ Теркина показалась Глотову забавной. Когда я рисовал его, он хитро прищуривался, расплывался в улыбке, что делало его еще больше похожим на Теркина, каким я себе его представлял. Я нарисовал его в профиль и анфас, в три четверти, с опущенной головой. Показал рисунки Твардовскому. Александр Трифонович сказал: "Да!", - так впоследствии рассказал об этом Орест Верейский.

А.Т. Твардовский. Портрет работы О.Г.Верейского, 1943 г.

Этот замечательный художник нарисовал и портрет самого Твардовского. По воспоминаниям художника «он был удивительно хорош собой. Высокий, широкоплечий, с тонкой талией и узкими бедрами. Держался он прямо, ходил расправив плечи, мягко и пружинно ступая, отводя на ходу локти, как что часто делают борцы. Военная форма очень шла к нему. Мягкие русые волосы, зачесанные назад, распадались в стороны, обрамляя высокий лоб. Очень светлые глаза его глядели внимательно и строго. Подвижные брови иногда удивленно приподымались, иногда хмурились, сходясь к переносью и придавая выражению лица суровость. Но в очертаниях губ и округлых линиях щек была какая-то женственная мягкость. Несмотря на удивительную молодость, он выглядел и держался так, что никому и в голову не приходило на первых порах называть его Сашей, как это было принято у нас и как некоторые уже звали его за глаза задолго до первой встречи». 

В редкие минуты затишья фронтовой корреспондент Твардовский помимо стихов и газетных заметок создавал свою знаменитую «Книгу про бойца». Первые главы «Василия Теркина» начали печатать в августе-сентябре 1942 года в газете Западного фронта «Красноармейская правда». Каждые три-четыре дня – новые главы в газете и одновременно – подготовка к публикации всей поэмы.

 «Я прошу прощения, что называл это (за недосугом выбрать другое жанровое обозначение) “поэмой”. Но мне плевать, поэма это или драма. Мне важно было сказать кое-что, попытаться найти форму современного занятного и правдивого по возможности повествования в стихах. Это столь свободная штука, что новые главы будут не только впереди, но и в середине, а некоторые отпадут. Я занят не книгой, а Теркиным», - пишет он в письме в жене Марии Илларионовне в августе 1942 года.

О.Верейский. Попутная машина

 

Затем, уже через четыре года, он затем напишет в своём дневнике: «Не то удивительно, что я не пропал на этой войне физически, - ведь я не воевал, а то, что я не пропал как поэт и как поэт пригодился множеству людей, живых ныне и мертвых также, пока они были живы…».

Войну поэт закончил на берегу Балтики, под Кенигсбергом. Кругом взлетали ракеты, летели в небо трассирующие пули. Стрелял и Твардовский. Но, опустошив барабан, ушел ото всех и заперся. Именно в ту ночь, с 9 на 10 мая, он, говорят, и написал последние строки "Теркина".

О.Верейский. Гармонь

Источники: Александр Твардовский. Как был написан "Василий Теркин" (ответ читателям): http://lib.ru/POEZIQ/TWARDOWSKIJ/as_ter.txt

Твардовский А. Т. «Я в свою ходил атаку…» Дневники. Письма. 1941-1945. М., 2005

Верейский О. К двум портретам // Воспоминания об А.Твардовском. – М., 1978. – С. 153–168