В Санкт-Петербурге
с именем Александра Грина связан летний праздник, известный всей России,
– праздник выпускников петербургских школ "Алые паруса".
Торжественный и красивый, он проходит летом, в белые ночи на Неве. Невероятное
зрелище, описать словами невозможно. Мне посчастливилось в этом году побывать
на этом празднике. И не мешал ни проливной дождь, ни огромное количество людей.
Всем хотелось увидеть фрегат мечты!
Высоко в небе горит
пламя на Ростральных колоннах. А затем огненная феерия охватывает почти все
вокруг. От стен Петропавловской крепости со Стрелки идут вверх залпы навесного фейерверка. Сполохами,
пляшущими на ветру, огни обрамляют всю
Неву. А на их фоне, под симфонический оркестр, когда еще гремят залпы
фейерверка, появился фрегат с алыми парусами. Настоящий
корабль мечты из сказки.
«Не знаю, сколько пройдёт лет, только в твоей
жизни обязательно расцветёт сказка. Однажды утром, в морской дали под солнцем
сверкнёт алый парус. Тихо будет плыть этот чудесный корабль и под звуки
прекрасной музыки он величественно подойдёт к самому берегу и на этом корабле
ты навсегда уплывёшь в блистательную страну, где твоя душа никогда не узнает
слёз и печали».
СУДЬБА, КАК БУРНОЕ МОРЕ
Александр Степанович Гриневский, известный под
псевдонимом Александр Грин, является одним из самых читаемых и любимых
писателей. Книгами Грина зачитывается не одно поколение, ведь его герои умеют
любить, мечтать и верить. Как было бы здорово, если бы все приняли
нехитрую истину, которую предложил Александр Грин: «Она в том, чтобы
делать так называемые чудеса своими руками. Когда душа человека ждет чуда,
сделай ему это чудо, если ты в состоянии… Это так приятно, так
невыразимо чудесно. Но есть не меньшие чудеса: улыбка, веселье,
прощение, — и, вовремя сказанное, нужное слово. Владеть этим —
значит, владеть всем».
Родился Александр Грин в уездном городе Слободской Вятской губернии 23
августа 1880 года в дворянской семье. Отец
Александра, польский ссыльный Степан Гриневский, поселился там после
амнистии. Вскоре после рождения Александра семья перебралась в Вятку, где
прошли детские и юношеские годы будущего писателя. Нельзя сказать, что его
детство было безоблачным и счастливым. С
чем повезло семье польского ссыльного, так это с книгами. В 1888 году погиб на
службе подполковник Гриневский, Сашин дядя. С похорон привезли наследство: три
больших сундука, набитых томами. Они были на польском, французском и русском
языках. Тогда-то восьмилетний Александр впервые
ушел от реальности — в притягательный мир Жюля Верна и Майна Рида. Эта
вымышленная жизнь оказалась куда интересней: бескрайний морской простор,
непролазные чащи джунглей, справедливая сила героев навсегда покорили мальчишку.
В том же 1888 году его отдали в Вятское земское реальное училище. Овладевать
знаниями — дело трудное и неровное. Отличными успехами отмечались закон Божий с
историей и география. Зато по остальным предметам в журнале маячили двойки да
колы... Арифметику самозабвенно решал отец-счетовод. Так и проучился несколько
лет, пока не выгнали «за скверное поведение». Как-то он
написал шуточные стихи об учителях, весь класс веселился, после чего один из
одноклассников выкрал стихи, долгое время шантажировал ими юного поэта и, в
конце концов, отдал их преподавателю. Педсовет расценил шутку как пасквиль и
исключил Александра Гриневского из училища.
"Я не знал нормального детства, - писал Грин в своей "Автобиографической повести". - Меня в минуты раздражения, за своевольство и неудачное учение, звали "свинопасом", "золоторотцем", прочили мне жизнь, полную пресмыкания у людей удачливых, преуспевающих. Уже больная, измученная домашней работой мать со странным удовольствием дразнила меня песенкой:
"Я не знал нормального детства, - писал Грин в своей "Автобиографической повести". - Меня в минуты раздражения, за своевольство и неудачное учение, звали "свинопасом", "золоторотцем", прочили мне жизнь, полную пресмыкания у людей удачливых, преуспевающих. Уже больная, измученная домашней работой мать со странным удовольствием дразнила меня песенкой:
Ветерком пальто подбито,
И в кармане ни гроша,
И в неволе -
Поневоле -
Затанцуешь антраша!
И в кармане ни гроша,
И в неволе -
Поневоле -
Затанцуешь антраша!
Я мучился, слыша это, потому что песня относилась ко мне,
предрекая мое будущее...". Жутко
читать эти строки. Но так было... Потом
было городское четырехлетнее училище, в предпоследний класс которого Александра
устроил отец. Мать умерла, когда ему исполнилось тринадцать,
отец женился второй раз, с мачехой отношения не заладились. Друзей тоже не
было: Саша не стремился к общению, а сверстники его не любили, считали
странным, «колдуном».
Летом 1896 года,
тотчас же после окончания городского училища, Грин уехал в Одессу, захватив с
собой лишь ивовую корзинку со сменой белья да акварельные краски, полагая, что
рисовать он будет "где-нибудь в Индии, на берегах Ганга"... Рассказав
в своей "Автобиографической повести" про то, как он, забывая обо всем
на свете, упивался книгами, писатель
иронически добавляет: "Все это я описываю для того, чтобы читатель видел,
какого склада тип отправился впоследствии искать места матроса на
пароходе". Мальчик из Вятки, отправляющийся на берега Ганга в болотных
сапогах до бедер и соломенной "поповской" шляпе, с базарной кошелкой
и набором акварельных красок под мышкой, - и в самом деле представлял собою
фигуру живописную. Познания, почерпнутые из книг, причудливо переплетались в
его юной голове с самыми странными "вятскими" представлениями о действительности.
Жизнь надо было познавать заново.
Оказалось, что
"Ганг" в Одессе так же недосягаем, как и в Вятке. Поступить на
пароход даже каботажного плаванья было непросто. И тут требовались деньги,
причем немалые, чтобы оплачивать харчи и обучение. Бесплатно учеников на
корабли не брали, а Грин явился в Одессу с шестью рублями в кармане. Шестнадцатилетний
мечтатель, попавший из провинциальной глухомани в шумный портовый город, с фанатическим упорством пробивался к своей
мечте - в море, в матросы. Худенький, узкоплечий, он закалял себя самыми
варварскими средствами, учился плавать за волнорезом, где и опытные пловцы,
бывало, тонули, разбивались о балки, о камни. Голодный, оборванный, он в
поисках "вакансии" неотступно обходил все стоящие в гавани баржи, шхуны,
пароходы. И порой добивался своего. Однажды юноше повезло: его взяли помощником
матроса на корабль «Цесаревич», который шёл из Одессы в Александрию. Два дня он
пробыл в Египте, даже выдумал историю, будто его ограбили. Вообще современники
отмечали, что Александр Степанович нередко мог приврать и приукрасить свой
рассказ.
Матрос из него
вышел никудышный: ни ловкости, ни сноровки, ни здоровья у него не было. И его
быстро списали на берег разгружать баржи. Началась полоса ночлежек, голоданий,
болезней. Ночевал под лодкой, средств не хватало даже на ночлежку для нищих. Попутешествовав,
Грин заболел и вернулся в Вятку. Жажда необычного,
громкого, продолжала вести Александра
Грина по тернистым дорогам. Скитаясь по России, он перепробовал самые различные
профессии. Грузчик и матрос "из милости" на случайных пароходах и
парусниках в Одессе, банщик на станции Мураши, землекоп, маляр, рыбак,
гасильщик нефтяных пожаров в Баку, снова матрос на волжской барже пароходства
Булычев и К°, лесоруб и плотогон на Урале, золотоискатель, переписчик ролей и
актер "на выходах", писец у адвоката. Но там, как и везде, мечты
оборачивались суровой действительностью. В Сибири на сплаве леса у Александра
проявился талант сказочника. Он рассказывал суровым сибирским мужикам сказки про
Снежную королеву, аленький цветочек, Иванушку-дурачка. А когда у Грина запас
сказок иссякал, он, словно Шахеризада, начинал их сочинять. Возможно, именно
тогда и зародился мир гриновской фантазии.
Потеряв надежду хоть как-то устроиться в жизни, Грин подался в солдаты и узнал сполна, что такое «солдатчина». Бежал, поймали, судили, снова бежал. И стал революционером. Обычно революционерами становились по идейным убеждениям, или если захватывала мода на революцию. Гриневский пошел в революцию по соображениям «эстетическим» - энергия поисков прекрасного требовала активного выхода. И революционную партию выбрал себе самую что ни есть «романтическую» - партию эсеров: террор, заговоры, бомбы, покушения. Эсеры снабдили Грина фальшивым паспортом на имя Григорьева и переправили в Киев, используя его как связного и агитатора. Все эти приключения удачно сочетались со стремлением писателя к свободе, а жизнь нелегала, полная тайн и опасностей, манила и пленяла воображение. С явочным паролем "Петр Иванович кланялся" он приехал в Одессу для встречи с эсером Геккером. Перейдя на нелегальное положение, будущий писатель разъезжал по России с пропагандистской деятельностью. Агитация среди нижних чинов Черноморского флота стоила ему двух лет одиночной тюрьмы и - в 1905 году - ссылки в Сибирь на десять лет. Но в ссылке он пробыл недолго. В октябре того же года была объявлена амнистия. "Адмирал согласился освободить всех, кроме меня, - вспоминал он. - Тогда четыре рабочих..., не желая покидать тюрьму, если я не буду выпущен, заперлись вместе со мной в моей камере...". "Студента", как его прозвали тогда, пришлось освободить.
Потеряв надежду хоть как-то устроиться в жизни, Грин подался в солдаты и узнал сполна, что такое «солдатчина». Бежал, поймали, судили, снова бежал. И стал революционером. Обычно революционерами становились по идейным убеждениям, или если захватывала мода на революцию. Гриневский пошел в революцию по соображениям «эстетическим» - энергия поисков прекрасного требовала активного выхода. И революционную партию выбрал себе самую что ни есть «романтическую» - партию эсеров: террор, заговоры, бомбы, покушения. Эсеры снабдили Грина фальшивым паспортом на имя Григорьева и переправили в Киев, используя его как связного и агитатора. Все эти приключения удачно сочетались со стремлением писателя к свободе, а жизнь нелегала, полная тайн и опасностей, манила и пленяла воображение. С явочным паролем "Петр Иванович кланялся" он приехал в Одессу для встречи с эсером Геккером. Перейдя на нелегальное положение, будущий писатель разъезжал по России с пропагандистской деятельностью. Агитация среди нижних чинов Черноморского флота стоила ему двух лет одиночной тюрьмы и - в 1905 году - ссылки в Сибирь на десять лет. Но в ссылке он пробыл недолго. В октябре того же года была объявлена амнистия. "Адмирал согласился освободить всех, кроме меня, - вспоминал он. - Тогда четыре рабочих..., не желая покидать тюрьму, если я не буду выпущен, заперлись вместе со мной в моей камере...". "Студента", как его прозвали тогда, пришлось освободить.
Он,
продолжая жить на нелегальном положении, уехал в Петербург, где снова попал в
тюрьму. На этот раз его сослали на четыре года в Туринск Тобольской губернии.
Но уже на следующий же день после прибытия Гриневский бежал сначала в Вятку, а
оттуда - снова в Петербург. Там он впервые заявил о себе как писатель. В 1908 году вышел первый сборник рассказов
Грина "Шапка-невидимка", а в 1910 еще один ("Рассказы").
Его заметила и положительно оценила критика. "Грин - незаурядная фигура в
нашей беллетристике, - пишет журнал "Русское слово", который
редактировал В. Г. Короленко. - То, что он мало оценен, коренится в известной степени
в его недостатках, но гораздо более значительную роль играют его
достоинства". Большую роль в творческой судьбе Александра Степановича
сыграл Куприн. Он вводит Грина в журнал
“Современный мир”, знакомит со многими известными писателями того времени.
Октябрьская революция застала писателя уже в Петрограде.
В годы гражданской войны Александр Степанович
заболел сыпным тифом. Покинув госпиталь практически инвалидом, ослабленный,
голодный, не имея постоянного литературного гонорара, писатель бродит по
холодному Петрограду. В те годы Грина мало публикуют, считая «слабым
подражателем американских беллетристов», но многие известные критики и
литераторы разглядели несомненный талант писателя и его неподражаемый,
символический стиль. Максим Горький помогает коллеге, выбивая для него комнату
в знаменитом Доме искусств на Мойке и постоянный академический паёк. Этот
литературно-художественный центр творческой интеллигенции был организован в
1919 году, по инициативе А. М. Горького, для писателей, поэтов, художников. Там
жили многие из тех, кто впоследствии стали известными писателями: В. Шкловский,
М. Шагинян, М. Слонимский, Н. Тихонов…
В небольшой
угловой комнате жил Александр Грин. Поэт Всеволод Рождественский, бывший
соседом Грина по Дому искусств, вспоминал: «Как сейчас, вижу его невзрачную,
узкую и темноватую комнатку с единственным окном во двор. Слева от входа стояла
обычная железная кровать... покрытая... сильно изношенной шинелью. У окна ничем
не покрытый кухонный стол, довольно обшарпанное кресло, у противоположной
стены... самодельная «буржуйка» — вот, кажется, и вся обстановка этой комнаты с
голыми, холодными стенами. Грин жил в полном смысле слова отшельником... и не
так уж часто появлялся на общих сборищах. С утра садился он за стол, работал
яростно, ожесточенно, а затем вскакивал, нервно ходил по комнате, чтобы
согреться... и снова возвращался к рукописи. Мы часто слышали его шаги за
стеной, и по ритму их можно было догадаться, как идет у него дело. Чаще всего
ходил он медленно, затрудненно, а порою стремительно и даже весело, но это все
же случалось редко. Хождение прерывалось паузами долгого молчания. Грин писал».
В это время работал он над «Алыми парусами». В доме царил жуткий холод: не было
дров и большие печи топить было нечем. А для маленьких "буржуек" была
только бумага - финансовые документы, собранные в соседнем здании, которое
раньше было банком. В декабре 1920 года, в Доме искусств, писатель читает один из первых вариантов своей романтической
феерии «Алые паруса».
« Из заросли поднялся
корабль; он всплыл и остановился по самой середине зари. Из этой дали он был
виден ясно, как облака. Разбрасывая веселье, он пылал, как вино, роза, кровь,
уста, алый бархат и пунцовый огонь…». Первоначально Грин хотел назвать новое
произведение «Красные паруса», причем ничего революционного в этом названии не
было: «Надо оговориться, что, любя красный цвет, я исключаю из моего цветного
пристрастия его политическое, вернее – сектантское значение. Цвет вина, роз,
зари, рубина, здоровых губ, крови и маленьких мандаринов, кожица которых так
обольстительно пахнет острым летучим маслом, цвет этот – в многочисленных
оттенках своих – всегда весел и точен. К нему не пристанут лживые или
неопределенные толкования. Вызываемое им чувство радости сродни полному дыханию
среди пышного сада».
«Алые паруса» были хорошо встречены
слушателями. Этим произведением восхищался Горький и любил перечитывать своим
гостям то место, где Ассоль встречает корабль с алыми парусами, этот эпизод
особенно трогал сентиментальную натуру Алексея Максимовича. Критика же
реагировала по-разному. В «Красной газете» писали: «Милая сказка, глубокая и
лазурная, как море, специально для отдыха души». А в «Литературном еженедельнике» злословили:
«Грин… оставаясь верным себе, пишет все те же паточные феерии… И кому нужны его
рассказы о полуфантастическом мире, где все основано на „щучьих веленьях“, на
случайностях и делается к общему благополучию. Пора бы, кажется делом
заняться».
В 1921 году
писатель женился на Нине Мироновой — женщине, которая осталась с ним до конца
дней. Тогда же он начал писать свой первый роман — «Блистающий мир». Когда он
был опубликован, Александр и Нина Грин потратили гонорар на путешествие в Крым.
Побывали в Севастополе, Балаклаве, Ялте, Ливадии, Алупке, Гурзуфе,
Феодосии… А через год вернулись —
навсегда. В узких улочках приморской
Феодосии появились на его
известные произведения: повести "Блистающий мир" (1924),
"Золотая цепь" (1925), "Бегущая по волнам" (1928),
"Джесси и Морггиана" (1929), цикл рассказов. Последние два года жизни
писателя прошли в поселке Старый Крым неподалеку от Феодосии.
Сегодня произведения Александра Грина
переведены на многие языки, его имя носят улицы во многих городах, горные
вершины и звезда. Но самое главное - его герои, благородные, самоотверженные,
умеющие любить и без раздумий жертвующие собой во имя любви, продолжают жить и волновать сердца читателей уже нового двадцать
первого века.
«Туман еще не рассеялся;
в нем гасли очертания огромного корабля, медленно повертывающегося к устью
реки. Его свернутые паруса ожили, свисая фестонами, расправляясь и покрывая
мачты бессильными щитами огромных складок… Но вот воздушный напор усилился,
рассеял туман и вылился по реям в легкие алые формы, полные роз. Розовые тени
скользили по белизне мачт и снастей, все было белым, кроме раскинутых, плавно
двинутых парусов цвета глубокой радости».
Правда, красивые строки? Сквозь них словно проглядывает морское пространство, будто мы выглянули в окно, выходящее на море. Мы слышим шум прибоя, свежесть морского ветра и соленые брызги, когда открываем книги Александра Степановича Грина. «Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнет алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо к тебе…». Ну, разве не самая прекрасная сказка полная искренней любви, чудес и веры в свою мечту? Пожалуй, да!
Правда, красивые строки? Сквозь них словно проглядывает морское пространство, будто мы выглянули в окно, выходящее на море. Мы слышим шум прибоя, свежесть морского ветра и соленые брызги, когда открываем книги Александра Степановича Грина. «Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнет алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо к тебе…». Ну, разве не самая прекрасная сказка полная искренней любви, чудес и веры в свою мечту? Пожалуй, да!
Полезные ссылки:
О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ АЛЕКСАНДРА ГРИНА
Замечательный сайт, посвященный
творчеству А. С. Грина
Краткая биография А. С. Грина на
"Куличках"
Один эпизод из жизни А. С. Грина в
книге Ю. Никулина "Почти серьезно…"
ПРОИЗВЕДЕНИЯ
А. С. ГРИНА В ИНТЕРНЕТЕ
Библиотека сайта
"Гринландия"
Библиотека Максима Мошкова
Комментариев нет:
Отправить комментарий